Говорим со старшеклассниками о поэзии Шеймаса Хини

Лауреат Нобелевской премии Шеймас Хини (1939−2013) родился в Ирландии, писал по-английски, но всегда настаивал, что он именно ирландский поэт, не британский. И репутация у него такая: «Самый ирландский поэт после Йейтса».

Есть у Хини небольшое стихотворение, которое скажет нам больше об ужасах религиозных предрассудков, чем объемные трактаты. Впечатление усиливается тем, что поэт никого не обличает и ни к чему не призывает. Он рассказывает о несчастной женщине, которая убила своего незаконнорожденного ребенка, так как по неписаным законам католического общества мать-одиночка не выживет в условиях всеобщего осуждения.

LIMBO

Fishermen at Ballyshannon
Netted an infant last night
Along with the salmon.
An illegitimate spawning,
A small one thrown back
To the water. But I’m sure
As she stood in the shallows
Ducking him tenderly
Till the frozen knobs of her wrists
Were dead as the gravel,
He was a minnow with hooks
Tearing her open.
She waded in under
The sign of her cross.
He was hauled in with the fish.
Now limbo will be
A cold glitter of souls
Through some far briny zone.
Even Christ’s palms, unhealed,
Smart, and cannot fish there.

Негромко и почти отстраненно поэт начинает повествование как репортаж, указывая на конкретное место происшествия. Рыбаки выловили мертвого ребенка в Баллишеноне. Название не оставляет сомнений в том, что это Ирландия. Попал в сети вместе с лососем. Незаконная икринка. Бросили обратно в воду. Кем совершено преступление, не говорится, но можно легко догадаться. И тут же, прерывая шестую строку, поэт вводит свое решительное «Но я уверен…» и рисует нам свое видение того, что произошло.

Женщина стояла на мелководье, опуская младенца в воду tenderly. Неожиданное слово «нежно» — ведь это о детоубийце! И держала его в воде, пока руки не помертвели от холода. Пока руки не стали мертвыми, как гравий (dead as the gravel). Он был колючей рыбкой, разрывающей ее на части (He was a minnow with hooks/ Tearing her open). Его унесло водой вместе с рыбами. Теперь из чистилища, через соленую горечь холодом сияют души. Незалеченные ладони Христа болят, и даже они (или поэтому?) не в силах выловить их оттуда.

Слова, связанные с водой и рыбной ловлей, пронизывают все стихотворение. Рыбы проплывают с первой строки до последней. Fishermen, netted, salmon, spawning, minnow with hooks, was hauled in with the fish, cannot fish. Отглагольное ducking дополняет этот словарь. И наконец появляется сам Христос, чей символ — рыба, тот, кто отвлек от рыбного промысла, позвал за собой тех, кому суждено было стать «уловителем человеков». Но даже он не в силах спасти несчастные души некрещеных младенцев.

Поэт не выжимает слезу, но незаметно и успешно рвет сердце читателя, проделывая примерно то же самое, что и колючая рыбка в его стихотворении. Сначала ударяет по нервам формально-нейтральное infant, потом уже более эмоционально насыщенные слова — A small one thrown back/ To the waters. Делают свое дело леденящие звуки z и s в третьей строфе — frozen knobs of her wrists, he was a minnow with hooks; и поразительное сравнение dead as the gravel. Мертвящие d в waded in under, и тут же в следующей строке прощающее отношение к мученице — The sign of her cross.

Драматическое событие, описанное тактично, без единого «страшного» слова, без единого восклицания, взывает к прощению и милосердию. Но ведь и к негодованию, хотя главный вопрос «А кто виноват?» остается непроизнесенным.

Недаром Хини дважды приводит в своей Нобелевской лекции тот случай, когда Ахматову женщина в тюремной очереди спросила шепотом: «А это вы можете описать?»

Поэзия — это как удар током.