Военная поэзия Руперта Брука
Преподаватель английского языка Ольга СВЕНЦИЦКАЯ о Руперте Бруке — английском поэте, особенно прославившемся военными стихами:
Имя Руперта Брука значит для английского уха очень много. Мало о ком отзывались с таким обожанием и с таким презрением, как об этом поэте, который стал национальным героем еще до своей ранней смерти в 1915 году.
Когда разразилась Первая мировая, или, как ее называли тогда, Великая война, многим молодым англичанам она показалась спасительным очищением, желанным разрешением внутренних духовных конфликтов, в основном любовного характера.
Выпускник сначала Rugby School — престижной закрытой школы, потом Кембриджа, Брук рано начал писать стихи и немедленно оказался в самом центре интеллектуальной группы писателей и критиков, среди которых были Вирджиния Вульф, Литтон Стрэчи и будущий нобелиат, ирландец Уильям Батлер Йейтс.
Довоенные стихи Брука носили на себе все черты, характерные для так называемой георгианской эпохи (по имени короля Георга Пятого): изящный пасторальный лиризм на фоне прелестных пейзажей. Молодые люди, получившие прозвище неоязычников (neo-pagans), купались нагишом в речке, спали на траве, а свои сельские домики украшали венками из полевых цветов. Такая поэзия приобрела большую популярность и множество имитаторов. Первый сборник Брука «Georgian Poetry, 1911−1912» был принят читателями с восторгом.
Одно стихотворение Брука из этого сборника — «Старый дом викария, Гранчестер» — стало хрестоматийным, а само местечко — туристической достопримечательностью. Детективный сериал «Гранчестер» (2012) значительно увеличил число паломников. Интересно, что этот городок имеет самую высокую в мире концентрацию Нобелевских лауреатов, большинство которых связаны с находящимся неподалеку Кембриджским университетом.
Само стихотворение написано Бруком в Германии, и вызвано оно было острым чувством ностальгии по родным лугам и лесам, где беспечно резвятся фавны, где царит идиллия и где нет галдящих бюргеров, поглощающих пиво. А в это время на родине: «And laughs the immortal river still / Under the mill, under the mill / … Stands the Church clock at ten to three / And is there honey still for tea? Такими чувствами делился с друзьями «златовласый голубоглазый английский Адонис», как его тогда называли поклонники.
Милую Англию Брук был вынужден покинуть из-за любовных мук, которые доставляли ему отношения с обоими полами. В начале 1912 года Брук на несколько месяцев порвал с поэзией в результате нервного срыва, а потом пустился в странствования по свету, чтобы излечиться окончательно. Три года он путешествовал по Европе и Америке, а на Таити встретил ту, которая сделала его абсолютно счастливым. Ее звали Taatamata.
И все-таки Брук вернулся домой в апреле 1914 года. Когда началась война, он немедленно отправился в Бельгию в составе добровольческого резерва. В ожидании боевых действий он написал множество стихов, лучших в его творчестве: цикл сонетов под общим названием «Nineteen Fourteen» (1914). Сонеты выражали чувства большинства его соотечественников в начале войны.
Первый сонет «Мир» («Peace») воспевает войну как нечто давно ожидаемое и значительное, что пришло на смену духовной пустоте:
Now, God be thanked Who has matched us with His hour,
And caught our youth, and wakened us from sleeping,
With hand made sure, clear eye, and sharpened power,
To turn, as swimmers into cleanness leaping,
Glad from a world grown old and cold and weary.
Во втором сонете, «Безопасность» («Safety»), поэт сравнивает смерть с убежищем, в котором можно скрыться от ужасов жизни. И в других стихах Брук развивает ту же тему: смерть — это некое чистое состояние, подобие бесконечного инея, который leaves a white / Unbroken glory, a gathered radiance, / A width, a shining peace, under the night.
Цикл венчает самый знаменитый и самый страстный патриотический сонет «Солдат» («The Soldier"). Автор представляет себя солдатом, убитым и похороненным на чужбине, сознательно и благородно отдавшим жизнь ради славы своей родины. If I should die, think only this of me, / That there's some corner of a foreign field / That is forever England.
Сонеты были встречены с восторгом. В пасхальное воскресенье 1915 года декан Собора св. Павла в Лондоне прочел сонет «Солдат» с амвона. По иронии судьбы, это стихотворение превратилось в автоэпитафию Брука, так как он умер 23 апреля того же года посреди Эгейского моря и был похоронен в оливковой роще на острове Скирос.
«Сам Аполлон поразил своими лучами поэта-полубога», — писали газеты. «Он умер в Греции, как и другой выпускник Кембриджа, Байрон, и 23 апреля, как Шекспир, другой великий поэт!» — такими словами Англия скорбела о своем любимце.
Сам Черчилль высказал свое восхищение в газете «Таймс»: «Он был тем, кем хотели бы стать благороднейшие сыны Англии, и именно теперь, когда требуются драгоценнейшие жертвы».
Но пройдет совсем немного времени, и война превратится в бессмысленную кровавую бойню, угаснет патриотический пыл, резко изменится отношение к войне на прямо противоположное. Стихи Брука будут вызывать раздражение, а самого поэта назовут наивным глупцом.
Появятся другие окопные стихи, и в самой английской поэзии произойдут необратимые стилистические изменения, так как «приближался не календарный — Настоящий Двадцатый Век».
THE SOLDIER
If I should die, think only this of me:
That there's some corner of a foreign field
That is forever England. There shall be
In that rich earth a richer dust concealed;
A dust whom England bore, shaped, made aware,
Gave, once, her flowers to love, her ways to roam,
A body of England's, breathing English air,
Washed by the rivers, blest by suns of home.
And think, this heart, all evil shed away,
A pulse in the eternal mind, no less
Gives somewhere back the thoughts by England given;
Her sights and sounds; dreams happy as her day;
And laughter, learnt of friends; and gentleness,
In hearts at peace, under an English heaven.
Когда разразилась Первая мировая, или, как ее называли тогда, Великая война, многим молодым англичанам она показалась спасительным очищением, желанным разрешением внутренних духовных конфликтов, в основном любовного характера.
Выпускник сначала Rugby School — престижной закрытой школы, потом Кембриджа, Брук рано начал писать стихи и немедленно оказался в самом центре интеллектуальной группы писателей и критиков, среди которых были Вирджиния Вульф, Литтон Стрэчи и будущий нобелиат, ирландец Уильям Батлер Йейтс.
Довоенные стихи Брука носили на себе все черты, характерные для так называемой георгианской эпохи (по имени короля Георга Пятого): изящный пасторальный лиризм на фоне прелестных пейзажей. Молодые люди, получившие прозвище неоязычников (neo-pagans), купались нагишом в речке, спали на траве, а свои сельские домики украшали венками из полевых цветов. Такая поэзия приобрела большую популярность и множество имитаторов. Первый сборник Брука «Georgian Poetry, 1911−1912» был принят читателями с восторгом.
Одно стихотворение Брука из этого сборника — «Старый дом викария, Гранчестер» — стало хрестоматийным, а само местечко — туристической достопримечательностью. Детективный сериал «Гранчестер» (2012) значительно увеличил число паломников. Интересно, что этот городок имеет самую высокую в мире концентрацию Нобелевских лауреатов, большинство которых связаны с находящимся неподалеку Кембриджским университетом.
Само стихотворение написано Бруком в Германии, и вызвано оно было острым чувством ностальгии по родным лугам и лесам, где беспечно резвятся фавны, где царит идиллия и где нет галдящих бюргеров, поглощающих пиво. А в это время на родине: «And laughs the immortal river still / Under the mill, under the mill / … Stands the Church clock at ten to three / And is there honey still for tea? Такими чувствами делился с друзьями «златовласый голубоглазый английский Адонис», как его тогда называли поклонники.
Милую Англию Брук был вынужден покинуть из-за любовных мук, которые доставляли ему отношения с обоими полами. В начале 1912 года Брук на несколько месяцев порвал с поэзией в результате нервного срыва, а потом пустился в странствования по свету, чтобы излечиться окончательно. Три года он путешествовал по Европе и Америке, а на Таити встретил ту, которая сделала его абсолютно счастливым. Ее звали Taatamata.
И все-таки Брук вернулся домой в апреле 1914 года. Когда началась война, он немедленно отправился в Бельгию в составе добровольческого резерва. В ожидании боевых действий он написал множество стихов, лучших в его творчестве: цикл сонетов под общим названием «Nineteen Fourteen» (1914). Сонеты выражали чувства большинства его соотечественников в начале войны.
Первый сонет «Мир» («Peace») воспевает войну как нечто давно ожидаемое и значительное, что пришло на смену духовной пустоте:
Now, God be thanked Who has matched us with His hour,
And caught our youth, and wakened us from sleeping,
With hand made sure, clear eye, and sharpened power,
To turn, as swimmers into cleanness leaping,
Glad from a world grown old and cold and weary.
Во втором сонете, «Безопасность» («Safety»), поэт сравнивает смерть с убежищем, в котором можно скрыться от ужасов жизни. И в других стихах Брук развивает ту же тему: смерть — это некое чистое состояние, подобие бесконечного инея, который leaves a white / Unbroken glory, a gathered radiance, / A width, a shining peace, under the night.
Цикл венчает самый знаменитый и самый страстный патриотический сонет «Солдат» («The Soldier"). Автор представляет себя солдатом, убитым и похороненным на чужбине, сознательно и благородно отдавшим жизнь ради славы своей родины. If I should die, think only this of me, / That there's some corner of a foreign field / That is forever England.
Сонеты были встречены с восторгом. В пасхальное воскресенье 1915 года декан Собора св. Павла в Лондоне прочел сонет «Солдат» с амвона. По иронии судьбы, это стихотворение превратилось в автоэпитафию Брука, так как он умер 23 апреля того же года посреди Эгейского моря и был похоронен в оливковой роще на острове Скирос.
«Сам Аполлон поразил своими лучами поэта-полубога», — писали газеты. «Он умер в Греции, как и другой выпускник Кембриджа, Байрон, и 23 апреля, как Шекспир, другой великий поэт!» — такими словами Англия скорбела о своем любимце.
Сам Черчилль высказал свое восхищение в газете «Таймс»: «Он был тем, кем хотели бы стать благороднейшие сыны Англии, и именно теперь, когда требуются драгоценнейшие жертвы».
Но пройдет совсем немного времени, и война превратится в бессмысленную кровавую бойню, угаснет патриотический пыл, резко изменится отношение к войне на прямо противоположное. Стихи Брука будут вызывать раздражение, а самого поэта назовут наивным глупцом.
Появятся другие окопные стихи, и в самой английской поэзии произойдут необратимые стилистические изменения, так как «приближался не календарный — Настоящий Двадцатый Век».
THE SOLDIER
If I should die, think only this of me:
That there's some corner of a foreign field
That is forever England. There shall be
In that rich earth a richer dust concealed;
A dust whom England bore, shaped, made aware,
Gave, once, her flowers to love, her ways to roam,
A body of England's, breathing English air,
Washed by the rivers, blest by suns of home.
And think, this heart, all evil shed away,
A pulse in the eternal mind, no less
Gives somewhere back the thoughts by England given;
Her sights and sounds; dreams happy as her day;
And laughter, learnt of friends; and gentleness,
In hearts at peace, under an English heaven.
Преподаватель английского языка
Понравился урок? Поделитесь записью в любимой социальной сети
Другие материалы сайта