Осень шествует по нашему полушарию во всем своем великолепии, и я предлагаю проживать ее вместе с англоязычной поэзией и поэтами, великими и малыми. Осень кажется поэтическим временем года par excellence, и мы с детства знаем наизусть прекраснейшие русские стихотворения, посвященные не только большому времени осени, но и разным ее периодам и нюансам осеннего настроения. Иными словами, мы смотрим на осень через поэтическую оптику русской классики. Сегодня я предлагаю сменить оптику и посмотреть сквозь поэтические линзы Эмили Дикинсон (Emily Dickinson) на волшебную пору осени — бабье лето, которое уже позади, но напоминает о себе всполохами тепла и солнечного света.
Поэтический аппарат Дикинсон настроен не столько на передачу эстетического опыта поэта, сколько на создание интенсивного физического, телесного переживания у читателя. Вот как она сама описывает эффект подлинной поэзии:
If I read a book [and] it makes my whole body so cold no fire can ever warm me, I know that is poetry. If I feel physically as if the top of my head were taken off, I know that is poetry. These are the only ways I know it. Is there any other way?
В этом описании виден и поэтический, и личностный стиль Дикинсон. Она, по свидетельствам друзей, обладала необыкновенной личностной мощью и привносила это свойство интенсивности переживания жизни не только в свою поэзию, но и в общение с близкими.
Невероятная Эмили Дикинсон, прожившая всю свою жизнь (1830−1886) в небольшом городке Амхерст штата Массачусетс в доме родителей, получила прекрасное естественно-научное образование и никакого опыта деятельности во внешнем мире. Обладательница большого мятежного сердца, она прямо писала о любви своим корреспондентам обоего пола. Страстная, но не имевшая возможности и желания реализовать свою страсть в браке и материнстве, она обратила ее к поэзии и садоводству, к выращиванию экзотических цветов, овощей и плодовых деревьев. Хозяйка оранжереи с жасминами, папоротниками и гелиотропами, увлеченная собирательница гербария, она писала поэзию так, как никто до или после нее.
Жадная читательница поэзии, она ухитрилась избежать влияний и создать свой революционный для того времени стиль, со своим синтаксисом и пунктуацией. Она злоупотребляла тире для передачи внутреннего ритма опыта, воплощенного в стихотворении. Она писала существительные с заглавной буквы, что выглядело архаично в XIX веке. Она манкировала рифмами. Она ныряла на глубину и не боялась касаться пустоты в своей поэзии. Она была невообразима для своего времени, и при ее жизни было опубликовано всего десять из ее 1800 стихотворений.
После ее смерти, в 1890 году, вышло издание ее поэзии под редакцией ее друга, наставника и корреспондента Томаса Хиггинсона (Thomas Wentworth Higginson) и писательницы, друга Дикинсон и любовницы ее брата Мейбел Лумис Тодд (Mabel Loomis Todd). Хиггинсон и Тодд выгладили стихи Дикинсон, дали им названия, убрали тире и заглавные буквы и добавили рифм там, где, как им казалось, не хватало мелодичности. Хиггинсон давно еще писал Дикинсон на ее вопрос о том, дышат ли ее стихи, есть ли в них жизнь, что в них есть некоторая беспорядочность. Только в 1998 году вышло издание стихотворений Эмили Дикинсон с оригинальной орфографией и пунктуацией под редакцией Ральфа Франклина (Ralph W. Franklin). Сейчас Эмили Дикинсон признана одним из величайших англоязычных поэтов всех времен.
Недавно вышел художественный фильм о ее жизни «A Quiet Passion» c Синтией Никсон в главной роли. Трейлер фильма: https://www.youtube.com/watch?v=gh-XATkaRl0
Почитаем ее невероятно красивое стихотворение № 130 («Indian Summer» в издании T. Хиггинсона):
These are the days when Birds come back —
A very few—a Bird or two,
To take a final look—
These are the days when skies resume
The old‑old sophistries of June —
A blue and gold mistake.
Oh fraud that cannot cheat the Bee—
Almost thy plausibility
Induces my belief,
Till ranks of seeds their witness bear, —
And swiftly thro' the altered air
Hurries a timid leaf.
Oh Sacrament of summer days!
Oh last Communion in the Haze—
Permit a Child to join—
Thy sacred emblems to partake—
Thy consecrated bread to take —
And thine immortal wine—
Почувствуем динамику стихотворения — зачин с птицами, наводящий на мысль о шекспировском:
That time of year thou mayst in me behold
When yellow leaves, or none, or few, do hang
Upon those boughs which shake against the cold,
Bare ruined choirs, where late the sweet birds sang (Sonnet 73)
Обратим внимание на язык обмана, одурачивания и фокусничества во второй и третьей строфе — sophistries of June; гениальное — a blue and gold mistake; fraud, cheat, induce belief. В четвертой строфе появляются надежные свидетели истины — семена и робкий осенний лист. И, наконец, в пятой и шестой строфах мы попадаем на последнюю евхаристию летних дней в осенней дымке. И то, что казалось иллюзией и обманом, оказывается святыми дарами лета —его хлебом и вином! А читатель становится ребенком, причащающимся вечному лету. Эти метафоры и сам опыт внимательного прочтения стихотворения позволяют нам совершенно иначе перепрожить бабье лето.
На сайте архивов Эмили Дикинсон можно посмотреть автографы стихотворения и его версию в издании 1890 года под редакцией Томаса Хиггинсона и Мейбел Тодд, в которой изменена пунктуация и убраны заглавные буквы в написании существительных внутри текста.
http://www.edickinson.org/editions/2/image_sets/74 769
О садах Эмили можно почитать в статье «The New York Times»:
https://www.nytimes.com/…/science/emily-dickinson-lost-gard…
Картина «The Home of the Heron» (1891) Джорджа Иннесса (George Inness, 1825−1894), американского пейзажиста, представителя тонализма.
Поэтический аппарат Дикинсон настроен не столько на передачу эстетического опыта поэта, сколько на создание интенсивного физического, телесного переживания у читателя. Вот как она сама описывает эффект подлинной поэзии:
If I read a book [and] it makes my whole body so cold no fire can ever warm me, I know that is poetry. If I feel physically as if the top of my head were taken off, I know that is poetry. These are the only ways I know it. Is there any other way?
В этом описании виден и поэтический, и личностный стиль Дикинсон. Она, по свидетельствам друзей, обладала необыкновенной личностной мощью и привносила это свойство интенсивности переживания жизни не только в свою поэзию, но и в общение с близкими.
Невероятная Эмили Дикинсон, прожившая всю свою жизнь (1830−1886) в небольшом городке Амхерст штата Массачусетс в доме родителей, получила прекрасное естественно-научное образование и никакого опыта деятельности во внешнем мире. Обладательница большого мятежного сердца, она прямо писала о любви своим корреспондентам обоего пола. Страстная, но не имевшая возможности и желания реализовать свою страсть в браке и материнстве, она обратила ее к поэзии и садоводству, к выращиванию экзотических цветов, овощей и плодовых деревьев. Хозяйка оранжереи с жасминами, папоротниками и гелиотропами, увлеченная собирательница гербария, она писала поэзию так, как никто до или после нее.
Жадная читательница поэзии, она ухитрилась избежать влияний и создать свой революционный для того времени стиль, со своим синтаксисом и пунктуацией. Она злоупотребляла тире для передачи внутреннего ритма опыта, воплощенного в стихотворении. Она писала существительные с заглавной буквы, что выглядело архаично в XIX веке. Она манкировала рифмами. Она ныряла на глубину и не боялась касаться пустоты в своей поэзии. Она была невообразима для своего времени, и при ее жизни было опубликовано всего десять из ее 1800 стихотворений.
После ее смерти, в 1890 году, вышло издание ее поэзии под редакцией ее друга, наставника и корреспондента Томаса Хиггинсона (Thomas Wentworth Higginson) и писательницы, друга Дикинсон и любовницы ее брата Мейбел Лумис Тодд (Mabel Loomis Todd). Хиггинсон и Тодд выгладили стихи Дикинсон, дали им названия, убрали тире и заглавные буквы и добавили рифм там, где, как им казалось, не хватало мелодичности. Хиггинсон давно еще писал Дикинсон на ее вопрос о том, дышат ли ее стихи, есть ли в них жизнь, что в них есть некоторая беспорядочность. Только в 1998 году вышло издание стихотворений Эмили Дикинсон с оригинальной орфографией и пунктуацией под редакцией Ральфа Франклина (Ralph W. Franklin). Сейчас Эмили Дикинсон признана одним из величайших англоязычных поэтов всех времен.
Недавно вышел художественный фильм о ее жизни «A Quiet Passion» c Синтией Никсон в главной роли. Трейлер фильма: https://www.youtube.com/watch?v=gh-XATkaRl0
Почитаем ее невероятно красивое стихотворение № 130 («Indian Summer» в издании T. Хиггинсона):
These are the days when Birds come back —
A very few—a Bird or two,
To take a final look—
These are the days when skies resume
The old‑old sophistries of June —
A blue and gold mistake.
Oh fraud that cannot cheat the Bee—
Almost thy plausibility
Induces my belief,
Till ranks of seeds their witness bear, —
And swiftly thro' the altered air
Hurries a timid leaf.
Oh Sacrament of summer days!
Oh last Communion in the Haze—
Permit a Child to join—
Thy sacred emblems to partake—
Thy consecrated bread to take —
And thine immortal wine—
Почувствуем динамику стихотворения — зачин с птицами, наводящий на мысль о шекспировском:
That time of year thou mayst in me behold
When yellow leaves, or none, or few, do hang
Upon those boughs which shake against the cold,
Bare ruined choirs, where late the sweet birds sang (Sonnet 73)
Обратим внимание на язык обмана, одурачивания и фокусничества во второй и третьей строфе — sophistries of June; гениальное — a blue and gold mistake; fraud, cheat, induce belief. В четвертой строфе появляются надежные свидетели истины — семена и робкий осенний лист. И, наконец, в пятой и шестой строфах мы попадаем на последнюю евхаристию летних дней в осенней дымке. И то, что казалось иллюзией и обманом, оказывается святыми дарами лета —его хлебом и вином! А читатель становится ребенком, причащающимся вечному лету. Эти метафоры и сам опыт внимательного прочтения стихотворения позволяют нам совершенно иначе перепрожить бабье лето.
На сайте архивов Эмили Дикинсон можно посмотреть автографы стихотворения и его версию в издании 1890 года под редакцией Томаса Хиггинсона и Мейбел Тодд, в которой изменена пунктуация и убраны заглавные буквы в написании существительных внутри текста.
http://www.edickinson.org/editions/2/image_sets/74 769
О садах Эмили можно почитать в статье «The New York Times»:
https://www.nytimes.com/…/science/emily-dickinson-lost-gard…
Картина «The Home of the Heron» (1891) Джорджа Иннесса (George Inness, 1825−1894), американского пейзажиста, представителя тонализма.
Преподаватель английского языка
Понравился урок? Поделитесь записью в любимой социальной сети
Другие материалы сайта