В тех школах, где разрешается отмечать День загадочного святого Валентина, подготовка к нему — всегда повод для больших сердечных волнений. Примерно за неделю выставляется ящик для посланий, а 14 февраля "почтальоны" бегают по школе в поисках адресатов. Чувства при чтении почтовых отправлений могут быть самыми разными. Для кого-то это ожидаемое подтверждение уже сложившихся отношений. Для кого-то — лестная неожиданность, а у некоторых, особенно у мальчиков, которые, как известно, взрослеют позже своих сверстниц, "валентинки" вызывают крайнее недоумение. Герой стихотворения, которое шутливо называется "Резня Дня святого Валентина", понял классическое изображение сердца, пронзенного стрелой, превратно.
SAINT VALENTIN`S DAY MASSACRE
What did I ever do to Dorothy Prewitt?
She's sent me a heart with an arrow right through it!
So… if she wants war (well I didn't begin it)
I'll draw her a heart with an axe buried in it!
(Philip Waddell)
В стихотворении "Любовное письмо" у мальчика по имени Роджер тоже либо еще не развитое сердце, либо просто жестокое.
LOVE LETTER
I hold my breath,
drop the letter on his desk,
watch him pick it up,
mouth the words he reads
following as his finger traces them.
"Dear Rodger
I love you
love from Alison."
He looks up
and I can read nothing in his eyes;
picks up his pencil,
shields paper with his arm.
I pray Miss Forshaw isn't looking.
The folded note begins its journey
— Godfrey — Colin — John — Carol —
I wrench it open, desperate to know.
"Dear Alison
There is no d in Roger."
(Alison Chisholm)
Эти стихотворения нравятся детям всех возрастов. А для старшеклассников я предлагаю потрясающий сонет старшего современника Шекспира — сэра Филиппа Сидни (1554−1586), или Сиднея, как иногда его транскрибируют. Любовный сонет распространился по Европе благодаря Франческо Петрарке (1304−1374), для которого Лаура не просто недоступная красавица, а идеал, ведущий к Небу. И хотя англичане усердно принялись переводить Петрарку в начале XVI века, прекрасные дамы их сонетов были вполне земными женщинами, на которых поэты могли обижаться и даже злиться, совсем как мы.
Хотя для Сидни, как и для Петрарки, любовь, даже неразделенная, — путь к нравственному совершенству, его стихи глубоко ироничны и оригинальны.
Вот сонет, в котором перечисляются важнейшие политические события того времени, которые общественные деятели елизаветинской эпохи должны были обсуждать, но лирический герой, хоть и подчиняется условиям окружения, не в силах забыть о своей возлюбленной.
Whether the Turkish new-moon minded be
To fill his horns this year on Christian coast:
How Poles' right king means without leave of host,
To warm with ill-made fire cold Moscovy.
If French can yet three parts in one agree,
What now the Dutch in their full diets boast,
How Holland hearts, now so good towns be lost,
Trust in the shade of pleasing Orange tree.
How Ulster likes of that same golden bit,
Wherewith my father once made it half tame,
If in the Scottish court be weltering yet.
These questions busy wits to me do frame;
I, cumbered with good manners, answer do,
But know not how, for still I think of you.
1. new-moon—referring to the Turkish flag and a feared attack on Spain.
2. Poles'… king—Maximilian II claimed the Polish throne and had invaded Muscovy.
3. three parts—factions of Catholics, Huguenots, and politiques.
4. Orange tree—William of Orange had been ruler of Holland from 1576. In 1581−1582 several towns had been lost to the Spanish armies.
5. golden bit—Sir Henry Sidney as Lord Deputy had succeeded in imposing a levy on Irish landowners.
А вот знаменитейший любовный сонет поэтессы Элизабет Браунинг, в котором она обращается к своему мужу, Роберту Браунингу, который как поэт известен даже более своей жены. Драматическая история их брака стала темой и романов, и фильмов.
HOW DO I LOVE THEE?
How do I love thee? Let me count the ways.
I love thee to the depth and breath and height
My soul can reach, when feeling out of sight
For the ends of being and ideal grace.
I love thee to the level of every day's
Most quiet need, by sun and candle-light.
I love thee freely, as men strive for right;
I love thee purely, as they turn from praise.
I love thee with the passion put to use
In my old griefs, and with my childhood's faith.
I love thee with a love I seemed to lose
With my lost saints—I love thee with the breath,
Smiles, tears, of all my life!‑and, if God choose,
I shall but love thee better after death.
(Elizabeth Barrett Browning, 1806−1861)
А это пародия, первые строки которой вызывают шок своей грубостью, но когда читатель добирается до конца, смех сдержать невозможно.
SONNET
How do I hate you? Let me count the ways;
I hate your greying hair, now almost white,
Your blotchy skin, a most repellent sight,
The eyes that stare back in a sort of daze,
The turned-up nose, the hollow that betrays
The missing dentures, taken out at night,
Receding chin, whose colour isn't quite
Masked by the scraggy beard—in a phrase,
I hate the sight of you, as every morn,
We meet each other in our favourite place,
And casually, as to the matter born,
You make your all too customary grimace,
Something between disgust, boredom and scorn;
God, how I loathe you, shaving-mirror face.
(Stanley J. Sharpless, ХХth century)