История Гамлета впервые встречается у Саксона Грамматика в его произведении «Деяния датчан» — Gesta Danorum, XII век. Когда это читаешь, удивляешься сходству и радуешься различиям.
Братья Горвендил (Horwendil) и Фенг (Feng) правят Ютландией по приказу Рорика (Rorik), короля Дании. Горвендил, славный викинг, убивает в честном поединке Коля (Koll), короля Норвегии. Рорик в награду отдает ему в жены свою дочь Геруту (Geruth), и у них рождается сын Амлет. Фенг из зависти убивает брата, Горвендила, и женится на его вдове. Молодой Амлет замышляет месть, но ему еще надо подрасти. Чтобы усыпить подозрения, он притворяется сумасшедшим, но все же ему не доверяют. К Амлету подсылают красивую молодую девушку с тем, чтобы она соблазнила его и разузнала его планы. Молочный брат Амлета предупреждает его об опасности разоблачения, да и девушка давно его любит, так что этот замысел проваливается.
Один из приближенных короля прячется в спальне королевы, чтобы подслушать разговор Амлета с матерью. Но Амлет догадывается о западне. В спальне матери он сначала разыгрывает привычную сцену сумасшествия — кричит петухом, хлопает руками, как крыльями, а потом внезапно бросается на матрас, под которым прячется придворный, топчет его ногами, рубит тело на куски, потом кипятит и затем отправляет на съедение свиньям. К матери Амлет обращается со страшными обвинительными словами:
«Неужели ты думаешь, женщина, что эти лицемерные слезы могут смыть твой позор, — ты, бросившаяся, как развратница, в объятия самого гнусного злодея, кровосмесительно сочетавшаяся с убийцей своего супруга и самым низким образом осыпающая ласками и лестью того, кто отнял отца у твоего сына? На кого походишь ты? Не на женщину, а на бессловесное животное».
Фенг не может сам расправиться с Амлетом, так как боится гнева короля Коля — дедушки, а также не хочет огорчать Геруту. Он отправляет Амлета в Англию на погибель (в это время Англия — вассал Дании). Спутники Амлета везут с собой рунические таблички с приказом казнить его по прибытии. Амлет выкрадывает таблички, изменяет текст, избегает казни, а вместо этого требует выдать за него королевскую дочь. Спутников его вешают, Амлет делает вид, что возмущен этим, и требует штраф — wergild. Золото он плавит, помещает в полые палочки и с ними возвращается в Ютландию, где по договоренности с матерью по нему приготовлены поминки.
Вернувшись в Данию, Амлет застает приближенных короля за тризной. Он начинает расхаживать среди них с обнаженным мечом и, пробуя лезвие на ногте, обрезывает себе палец. Меч его приколачивают гвоздями к ножнам. Амлет поджигает зал, снимает меч короля со стены и вешает свой. Король тщетно пытается вынуть бесполезный меч Амлета и погибает.
Вот отрывок истории Амлета в переводе 1880 года. Жестокость героя поражает воображение.
«Амлеть, видя, что наступаетъ удобная минута исполнить свой замыселъ и отомстить своимъ врагамъ, сохраняя вмѣстѣ съ тѣмъ и дѣйствія, и движенія, и одежду безумнаго, не преминулъ ухватиться за представившійся ему случай. Видя эти тѣла, усыпленныя виномъ, которыя валялись на полу, какъ свиньи — одни заснули, другихъ рвало отъ излишне выпитаго вина, — онъ опустилъ на нихъ коверъ, которымъ обиты были стѣны комнаты, и этимъ ковромъ прикрылъ пировавшихъ, приколотивъ его къ дощатому полу, а въ углахъ прикрѣпилъ палочками, обточенными имъ когда-то. Они такъ крѣпко придерживали коверъ, что никакія усилія не могли высвободить закрытыхъ имъ. И онъ тутъ же поджегъ дворецъ съ четырехъ угловъ. Такимъ образомъ ни одинъ изъ бывшихъ въ залѣ не спасся; всѣ искупили свои грѣхи огнемъ, умирая жертвою пламени.
Юноша видѣлъ все это. Онъ зналъ, что дядя до конца пира удалился въ свои покои, отдѣленные отъ горящаго дворца. Онъ пошелъ къ нему и, войдя въ комнату, схватилъ мечъ убійцы его отца, подсунувъ ему свой, пригвожденный къ ножнамъ во время пира. Онъ обратился къ Фентону [Фентон = Фенг] со слѣдующими словами: „Я изумляюсь, король незаконный, какъ можешь ты спать спокойно, когда дворецъ твой въ пламени, и когда всѣ твои приближенные и исполнители твоихъ жестокихъ плановъ погибли въ немъ. Я не постигаю, какъ сильно надѣешься ты на твое счастье, что не боишься, видя Амлета около себя, Амлета, вооруженнаго оружіемъ, которое онъ долго оттачивалъ, готоваго теперь мстить за ужасное преступленіе, совершенное тобою противъ его властелина-отца“.
Фентонъ понялъ тутъ вполнѣ хитрость своего племянника, слыша, какъ Амлетъ говоритъ въ здравомъ разсудкѣ, а главное — увидя обнаженный мечъ въ его рукѣ, которую тотъ поднялъ, чтобы лишить его жизни, — вскочилъ съ кровати и бросился въ оружію племянника; но пока онъ силился его вытащить, Амлетъ ударилъ его по шеѣ такъ, что голова скатилась на землю, и оказалъ: „Такого возмездія заслуживаютъ всѣ, подобные тебѣ. А потому умри! И когда будешь въ аду, разскажи своему брату, котораго ты убилъ такъ жестоко, что ты умеръ насильственною смертью; окажи, что его сынъ далъ тебѣ такое порученіе, пусть его тѣнь успокоится этимъ извѣстіемъ среди блаженныхъ духовъ и тѣмъ освободитъ меня отъ долга, заставлявшаго меня мстить за родную кровь, такъ какъ черезъ нее же я самъ лишился кровныхъ узъ и родства“.
Смѣлъ и отваженъ, достоинъ вѣчной похвалы тотъ, который, вооружась ложнымъ сумасшествіемъ, обманулъ самыхъ мудрыхъ, хитрыхъ и лукавыхъ людей! Онъ не только сохранилъ свою жизнь отъ возней тирана, но сумѣлъ совершенно новымъ образомъ отомстить за смерть отца, спустя много лѣтъ послѣ нея. Такимъ образомъ, ведя свои дѣла такъ осторожно и выполняя планы съ такою отважностью и постоянствомъ, онъ оставляетъ не рѣшеннымъ вопросъ: что въ немъ болѣе достойно одобренія, его постоянство и великодушіе, или мудрость въ выработкѣ давно задуманныхъ плановъ и приведеніи ихъ въ исполненіе».
Амлет решительно, изобретательно и настойчиво идет к своей цели. Ни в чем не сомневаясь, он действует жестоко, как настоящий герой, по правилам своего времени.
Историю об Амлете изложил с некоторыми изменениями Франсуа де Бельфоре, придворный Маргариты Наваррской. Его наиболее успешной работой признается перевод и адаптация нескольких новелл Маттео Банделло (1485−1561) под названием «Трагические истории», одна из которых могла стать источником для «Гамлета» Шекспира. Кстати, этому итальянскому новеллисту мы обязаны многим. Он был автором исходного текста «Ромео и Джульетты»; также из его новелл почерпнуты «Много шума из ничего», «Цимбелин» и «Двенадцатая ночь» Шекспира и «Герцогиня Амальфи» Джона Уэбстера, также им вдохновлялись Лопе де Вега и Сервантес.
Франсуа де Бельфоре описал королевский замок в городке Эльсинор, где разворачивались трагические события истории Принца Датского.
И добавил, например, тот факт, что Фенг соблазнил жену брата еще до убийства. В шекспировском «Гамлете» Призрак дает сыну наказ:
Let not the royal bed of Denmark be
A couch for luxury and damned incest.
Это перекликается со словами в тексте Бельфоре: incesteusement souille la couche fraternelle — ложе брата, оскверненное кровосмесительством.
Бельфоре, как истинному христианину, не нравились в Амлете сверхъестественные способности, помогающие ему разгадывать вражеские замыслы. Бельфоре оправдывает Амлета тем, что до крещения на севере было много колдунов, от которых принц многому научился: While his father lived, he had been instructed in that devilish art whereby the wicked spirit abuseth mankind. И тут же Бельфоре придумывает новую слабость Амлета: his over-great melancholy. Отголосок этой идеи мы видим в словах шекспировского Гамлета:
The spirit that I have seen
May be the devil, and the devil hath power
T’assume a pleasing shape; yea, and perhaps
Out of my weakness and my melancholy,
As he is very potent with such spirit,
Abuses me to damn me.
Так что не Саксон Грамматик, а Бельфоре ответственен за гамлетовскую меланхолию.
Не одобрял Бельфоре и личное мщение, противное христианским учениям. Амлет осуществил the most exquisite revenge imaginable, the most carefully planned and skillfully carried out. И в пьесу попадает самооправдание Гамлета после убийства Полония:
For this same lord,
I do repent. But heaven hath pleased it so,
To punish me with this, and this with me,
That I must be their scourge and minister.
Вряд ли Шекспир читал версию Саксона Грамматика, но от Бельфоре он заимствовал ключевые события: честный бой между Гамлетом-отцом и королем Норвегии, незаконную связь Гертруды и Клавдия, убийство Гамлета братом, брак Гертруды и Клавдия, сыновний долг мщения, притворное шутовское сумасшествие и промедление Гамлета, если это можно считать промедлением. Гамлет унаследовал промедление от Амлета, но тому надо было время, чтобы подрасти, а шекспировскому принцу это необходимо по многим иным причинам. Самая практическая — отсрочить убийство до конца пьесы, другая — провести следствие, убедиться, что Призрак говорил правду, отсюда «Мышеловка». Убийство Полония тоже заимствовано, как и обличение матери, морское путешествие в Англию, подмена королевского приказа, отправляющая Гильденстерна и Розенкранца на смерть, возвращение в Данию. Амлет возвращается из Англии на родину в грязных лохмотьях, указывающих на его безумие. Гамлет пишет королю:
High and mighty, you shall know I am set naked on your kingdom…
Сохранив идею Бельфоре о меланхолии, Шекспир сделал образ принца более глубоким, чем образ яростного и безжалостного Амлета. Но различиям между оригинальными историями и пьесой нет числа. Явление Призрака, приезд актеров в Эльсинор и пьеса в пьесе; безумие Офелии, ее смерть; Лаэрт и четыре мстителя: сам Гамлет, Фортинбрас, Лаэрт и «косматый Пирр». Пираты и находчивость Гамлета при их нападении. А также ярчайший образ могильщика-остроумца, похороны Офелии, сатирический персонаж в лице Озрика и главное — это язык!
Какой Амлет мог восклицать: «Быть иль не быть?», задаваться вопросом: «Что благородней?..» — Whether 'tis nobler in the mind to suffer the slings and arrows of outrageous fortune… И множество других сокровищ:
Frailty, thy name is woman.
Something is rotten in the state of Denmark.
…that one may smile and smile and be a villain.
There are more things in heaven and earth, Horatio,
Than are dreamt of in our philosophy.
Though this be madness, yet there is method in’t.
There is nothing either good or bad but thinking makes it so.
O, what a rogue and peasant slave am I!
Кто еще мог написать за принца такие плохие стихи, кроме Шекспира, гениального поэта?
Doubt thou the stars are fire;
Doubt that the sun doth move;
Doubt truth to be a liar;
But never doubt I love.
И признаться смиренно: O dear Ophelia, I am ill at these numbers. I have not art to reckon my groans.
God hath given you one face, and you make yourself another.
И вставить в глубокое философское размышление выражение из боулинга, популярнейшей игры. У Пастернака: «вот в чем загвоздка».
To die, to sleep—
To sleep, perchance to dream — ay, there’s the rub,
For in this sleep of death what dreams may come…
И вставить в пьесу ренессансный гимн человеку:
What a piece is a man, how noble in reason, how infinite in faculty, in form and moving how express and admirable, in action how like an angel, in apprehension how like a god — the beauty of the world, the paragon of animals!
The lady protests too much, methinks.
I must be cruel only to be kind;
Thus bad begins, and worse remains behind.
How all occasions do inform against me, and spur my dull revenge.
How absolute the knave is!
If it be now, 'tis not to come: if it be not to come, it will be now: if it be not now, yet it will come: the readiness is all.
The rest is silence.
Цитировать хочется без конца. Известно, что некая английская зрительница возмутилась после спектакля: «И это называется пьеса? Автор просто напихал цитат!..»
Шекспир сделал Гамлета самым знаменитым датчанином и современным интеллигентом — высокообразованным, благородным и циничным одновременно, остроумным, сомневающимся, решительным, народным любимцем, страдающим и проклинающим свое предназначение:
The time is out of joint. O cursed spite,
That ever I was born to set it right.
Позднейшие читатели придумали много своего. Романтик Тик назвал «Гамлета» «иероглифом неисчерпаемого глубокомыслия». И действительно, в огромной шекспирологической литературе наибольшее количество хитроумия и чернил было израсходовано именно на «Гамлета», на «разгадку» тайны поведения и раздумий датского принца. Выводы поражали разнообразием. В «Гамлете» усматривали то защиту протестантизма, то, наоборот, апологию католицизма, то протест против скептицизма Монтеня, то объявляли его последовательным учеником французского мыслителя. Пресловутую «медлительность» Гамлета объясняли и патологическим безволием, и сексуальным неврозом.
Датский принц превращался в носителя раздвоенного сознания, философского сомнения, невыразимых мук творческой мысли, наконец, в прообраз современного интеллигента.
Гамлет давно уже стал нарицательным именем, родоначальником гамлетизма. Гамлетизм — модная «болезнь века», XIX века, она сродни мировой скорби и сплину. Всякий интеллигент-нытик не без гордого самодовольства будет вести свою генеалогию от принца Дании. В литературе размножатся «Гамлеты Щигровского уезда».
Однако анализ поведения Гамлета на протяжении пяти актов трагедии отнюдь не свидетельствует о клиническом безволии и бездеятельности героя. Надевая маску безумия, Гамлет ведет свою роль хитро, обдуманно и с безукоризненной осторожностью, как и Амлет Саксона Грамматика и Бельфоре. Он играет ее как опытный и талантливый актер. Он превосходный притворщик и мистификатор. В целом ряде ответственных случаев он сразу, не колеблясь, принимает решение. Так, приезд труппы странствующих комедиантов наводит его на мысль о «мышеловке». Если убийство Полония совершается им в состоянии внезапного аффекта, то Гильденстерна и Розенкранца он посылает на верную смерть с обдуманной расчетливостью, не обнаруживая ни в том, ни в другом случае особых угрызений совести.
Каждый режиссер придумывает свое сценическое или экранное решение, так и каждый из нас, читая трагедию, находит в ней что-то свое, что делает ее необыкновенно привлекательной и поистине великой.
Братья Горвендил (Horwendil) и Фенг (Feng) правят Ютландией по приказу Рорика (Rorik), короля Дании. Горвендил, славный викинг, убивает в честном поединке Коля (Koll), короля Норвегии. Рорик в награду отдает ему в жены свою дочь Геруту (Geruth), и у них рождается сын Амлет. Фенг из зависти убивает брата, Горвендила, и женится на его вдове. Молодой Амлет замышляет месть, но ему еще надо подрасти. Чтобы усыпить подозрения, он притворяется сумасшедшим, но все же ему не доверяют. К Амлету подсылают красивую молодую девушку с тем, чтобы она соблазнила его и разузнала его планы. Молочный брат Амлета предупреждает его об опасности разоблачения, да и девушка давно его любит, так что этот замысел проваливается.
Один из приближенных короля прячется в спальне королевы, чтобы подслушать разговор Амлета с матерью. Но Амлет догадывается о западне. В спальне матери он сначала разыгрывает привычную сцену сумасшествия — кричит петухом, хлопает руками, как крыльями, а потом внезапно бросается на матрас, под которым прячется придворный, топчет его ногами, рубит тело на куски, потом кипятит и затем отправляет на съедение свиньям. К матери Амлет обращается со страшными обвинительными словами:
«Неужели ты думаешь, женщина, что эти лицемерные слезы могут смыть твой позор, — ты, бросившаяся, как развратница, в объятия самого гнусного злодея, кровосмесительно сочетавшаяся с убийцей своего супруга и самым низким образом осыпающая ласками и лестью того, кто отнял отца у твоего сына? На кого походишь ты? Не на женщину, а на бессловесное животное».
Фенг не может сам расправиться с Амлетом, так как боится гнева короля Коля — дедушки, а также не хочет огорчать Геруту. Он отправляет Амлета в Англию на погибель (в это время Англия — вассал Дании). Спутники Амлета везут с собой рунические таблички с приказом казнить его по прибытии. Амлет выкрадывает таблички, изменяет текст, избегает казни, а вместо этого требует выдать за него королевскую дочь. Спутников его вешают, Амлет делает вид, что возмущен этим, и требует штраф — wergild. Золото он плавит, помещает в полые палочки и с ними возвращается в Ютландию, где по договоренности с матерью по нему приготовлены поминки.
Вернувшись в Данию, Амлет застает приближенных короля за тризной. Он начинает расхаживать среди них с обнаженным мечом и, пробуя лезвие на ногте, обрезывает себе палец. Меч его приколачивают гвоздями к ножнам. Амлет поджигает зал, снимает меч короля со стены и вешает свой. Король тщетно пытается вынуть бесполезный меч Амлета и погибает.
Вот отрывок истории Амлета в переводе 1880 года. Жестокость героя поражает воображение.
«Амлеть, видя, что наступаетъ удобная минута исполнить свой замыселъ и отомстить своимъ врагамъ, сохраняя вмѣстѣ съ тѣмъ и дѣйствія, и движенія, и одежду безумнаго, не преминулъ ухватиться за представившійся ему случай. Видя эти тѣла, усыпленныя виномъ, которыя валялись на полу, какъ свиньи — одни заснули, другихъ рвало отъ излишне выпитаго вина, — онъ опустилъ на нихъ коверъ, которымъ обиты были стѣны комнаты, и этимъ ковромъ прикрылъ пировавшихъ, приколотивъ его къ дощатому полу, а въ углахъ прикрѣпилъ палочками, обточенными имъ когда-то. Они такъ крѣпко придерживали коверъ, что никакія усилія не могли высвободить закрытыхъ имъ. И онъ тутъ же поджегъ дворецъ съ четырехъ угловъ. Такимъ образомъ ни одинъ изъ бывшихъ въ залѣ не спасся; всѣ искупили свои грѣхи огнемъ, умирая жертвою пламени.
Юноша видѣлъ все это. Онъ зналъ, что дядя до конца пира удалился въ свои покои, отдѣленные отъ горящаго дворца. Онъ пошелъ къ нему и, войдя въ комнату, схватилъ мечъ убійцы его отца, подсунувъ ему свой, пригвожденный къ ножнамъ во время пира. Онъ обратился къ Фентону [Фентон = Фенг] со слѣдующими словами: „Я изумляюсь, король незаконный, какъ можешь ты спать спокойно, когда дворецъ твой въ пламени, и когда всѣ твои приближенные и исполнители твоихъ жестокихъ плановъ погибли въ немъ. Я не постигаю, какъ сильно надѣешься ты на твое счастье, что не боишься, видя Амлета около себя, Амлета, вооруженнаго оружіемъ, которое онъ долго оттачивалъ, готоваго теперь мстить за ужасное преступленіе, совершенное тобою противъ его властелина-отца“.
Фентонъ понялъ тутъ вполнѣ хитрость своего племянника, слыша, какъ Амлетъ говоритъ въ здравомъ разсудкѣ, а главное — увидя обнаженный мечъ въ его рукѣ, которую тотъ поднялъ, чтобы лишить его жизни, — вскочилъ съ кровати и бросился въ оружію племянника; но пока онъ силился его вытащить, Амлетъ ударилъ его по шеѣ такъ, что голова скатилась на землю, и оказалъ: „Такого возмездія заслуживаютъ всѣ, подобные тебѣ. А потому умри! И когда будешь въ аду, разскажи своему брату, котораго ты убилъ такъ жестоко, что ты умеръ насильственною смертью; окажи, что его сынъ далъ тебѣ такое порученіе, пусть его тѣнь успокоится этимъ извѣстіемъ среди блаженныхъ духовъ и тѣмъ освободитъ меня отъ долга, заставлявшаго меня мстить за родную кровь, такъ какъ черезъ нее же я самъ лишился кровныхъ узъ и родства“.
Смѣлъ и отваженъ, достоинъ вѣчной похвалы тотъ, который, вооружась ложнымъ сумасшествіемъ, обманулъ самыхъ мудрыхъ, хитрыхъ и лукавыхъ людей! Онъ не только сохранилъ свою жизнь отъ возней тирана, но сумѣлъ совершенно новымъ образомъ отомстить за смерть отца, спустя много лѣтъ послѣ нея. Такимъ образомъ, ведя свои дѣла такъ осторожно и выполняя планы съ такою отважностью и постоянствомъ, онъ оставляетъ не рѣшеннымъ вопросъ: что въ немъ болѣе достойно одобренія, его постоянство и великодушіе, или мудрость въ выработкѣ давно задуманныхъ плановъ и приведеніи ихъ въ исполненіе».
Амлет решительно, изобретательно и настойчиво идет к своей цели. Ни в чем не сомневаясь, он действует жестоко, как настоящий герой, по правилам своего времени.
Историю об Амлете изложил с некоторыми изменениями Франсуа де Бельфоре, придворный Маргариты Наваррской. Его наиболее успешной работой признается перевод и адаптация нескольких новелл Маттео Банделло (1485−1561) под названием «Трагические истории», одна из которых могла стать источником для «Гамлета» Шекспира. Кстати, этому итальянскому новеллисту мы обязаны многим. Он был автором исходного текста «Ромео и Джульетты»; также из его новелл почерпнуты «Много шума из ничего», «Цимбелин» и «Двенадцатая ночь» Шекспира и «Герцогиня Амальфи» Джона Уэбстера, также им вдохновлялись Лопе де Вега и Сервантес.
Франсуа де Бельфоре описал королевский замок в городке Эльсинор, где разворачивались трагические события истории Принца Датского.
И добавил, например, тот факт, что Фенг соблазнил жену брата еще до убийства. В шекспировском «Гамлете» Призрак дает сыну наказ:
Let not the royal bed of Denmark be
A couch for luxury and damned incest.
Это перекликается со словами в тексте Бельфоре: incesteusement souille la couche fraternelle — ложе брата, оскверненное кровосмесительством.
Бельфоре, как истинному христианину, не нравились в Амлете сверхъестественные способности, помогающие ему разгадывать вражеские замыслы. Бельфоре оправдывает Амлета тем, что до крещения на севере было много колдунов, от которых принц многому научился: While his father lived, he had been instructed in that devilish art whereby the wicked spirit abuseth mankind. И тут же Бельфоре придумывает новую слабость Амлета: his over-great melancholy. Отголосок этой идеи мы видим в словах шекспировского Гамлета:
The spirit that I have seen
May be the devil, and the devil hath power
T’assume a pleasing shape; yea, and perhaps
Out of my weakness and my melancholy,
As he is very potent with such spirit,
Abuses me to damn me.
Так что не Саксон Грамматик, а Бельфоре ответственен за гамлетовскую меланхолию.
Не одобрял Бельфоре и личное мщение, противное христианским учениям. Амлет осуществил the most exquisite revenge imaginable, the most carefully planned and skillfully carried out. И в пьесу попадает самооправдание Гамлета после убийства Полония:
For this same lord,
I do repent. But heaven hath pleased it so,
To punish me with this, and this with me,
That I must be their scourge and minister.
Вряд ли Шекспир читал версию Саксона Грамматика, но от Бельфоре он заимствовал ключевые события: честный бой между Гамлетом-отцом и королем Норвегии, незаконную связь Гертруды и Клавдия, убийство Гамлета братом, брак Гертруды и Клавдия, сыновний долг мщения, притворное шутовское сумасшествие и промедление Гамлета, если это можно считать промедлением. Гамлет унаследовал промедление от Амлета, но тому надо было время, чтобы подрасти, а шекспировскому принцу это необходимо по многим иным причинам. Самая практическая — отсрочить убийство до конца пьесы, другая — провести следствие, убедиться, что Призрак говорил правду, отсюда «Мышеловка». Убийство Полония тоже заимствовано, как и обличение матери, морское путешествие в Англию, подмена королевского приказа, отправляющая Гильденстерна и Розенкранца на смерть, возвращение в Данию. Амлет возвращается из Англии на родину в грязных лохмотьях, указывающих на его безумие. Гамлет пишет королю:
High and mighty, you shall know I am set naked on your kingdom…
Сохранив идею Бельфоре о меланхолии, Шекспир сделал образ принца более глубоким, чем образ яростного и безжалостного Амлета. Но различиям между оригинальными историями и пьесой нет числа. Явление Призрака, приезд актеров в Эльсинор и пьеса в пьесе; безумие Офелии, ее смерть; Лаэрт и четыре мстителя: сам Гамлет, Фортинбрас, Лаэрт и «косматый Пирр». Пираты и находчивость Гамлета при их нападении. А также ярчайший образ могильщика-остроумца, похороны Офелии, сатирический персонаж в лице Озрика и главное — это язык!
Какой Амлет мог восклицать: «Быть иль не быть?», задаваться вопросом: «Что благородней?..» — Whether 'tis nobler in the mind to suffer the slings and arrows of outrageous fortune… И множество других сокровищ:
Frailty, thy name is woman.
Something is rotten in the state of Denmark.
…that one may smile and smile and be a villain.
There are more things in heaven and earth, Horatio,
Than are dreamt of in our philosophy.
Though this be madness, yet there is method in’t.
There is nothing either good or bad but thinking makes it so.
O, what a rogue and peasant slave am I!
Кто еще мог написать за принца такие плохие стихи, кроме Шекспира, гениального поэта?
Doubt thou the stars are fire;
Doubt that the sun doth move;
Doubt truth to be a liar;
But never doubt I love.
И признаться смиренно: O dear Ophelia, I am ill at these numbers. I have not art to reckon my groans.
God hath given you one face, and you make yourself another.
И вставить в глубокое философское размышление выражение из боулинга, популярнейшей игры. У Пастернака: «вот в чем загвоздка».
To die, to sleep—
To sleep, perchance to dream — ay, there’s the rub,
For in this sleep of death what dreams may come…
И вставить в пьесу ренессансный гимн человеку:
What a piece is a man, how noble in reason, how infinite in faculty, in form and moving how express and admirable, in action how like an angel, in apprehension how like a god — the beauty of the world, the paragon of animals!
The lady protests too much, methinks.
I must be cruel only to be kind;
Thus bad begins, and worse remains behind.
How all occasions do inform against me, and spur my dull revenge.
How absolute the knave is!
If it be now, 'tis not to come: if it be not to come, it will be now: if it be not now, yet it will come: the readiness is all.
The rest is silence.
Цитировать хочется без конца. Известно, что некая английская зрительница возмутилась после спектакля: «И это называется пьеса? Автор просто напихал цитат!..»
Шекспир сделал Гамлета самым знаменитым датчанином и современным интеллигентом — высокообразованным, благородным и циничным одновременно, остроумным, сомневающимся, решительным, народным любимцем, страдающим и проклинающим свое предназначение:
The time is out of joint. O cursed spite,
That ever I was born to set it right.
Позднейшие читатели придумали много своего. Романтик Тик назвал «Гамлета» «иероглифом неисчерпаемого глубокомыслия». И действительно, в огромной шекспирологической литературе наибольшее количество хитроумия и чернил было израсходовано именно на «Гамлета», на «разгадку» тайны поведения и раздумий датского принца. Выводы поражали разнообразием. В «Гамлете» усматривали то защиту протестантизма, то, наоборот, апологию католицизма, то протест против скептицизма Монтеня, то объявляли его последовательным учеником французского мыслителя. Пресловутую «медлительность» Гамлета объясняли и патологическим безволием, и сексуальным неврозом.
Датский принц превращался в носителя раздвоенного сознания, философского сомнения, невыразимых мук творческой мысли, наконец, в прообраз современного интеллигента.
Гамлет давно уже стал нарицательным именем, родоначальником гамлетизма. Гамлетизм — модная «болезнь века», XIX века, она сродни мировой скорби и сплину. Всякий интеллигент-нытик не без гордого самодовольства будет вести свою генеалогию от принца Дании. В литературе размножатся «Гамлеты Щигровского уезда».
Однако анализ поведения Гамлета на протяжении пяти актов трагедии отнюдь не свидетельствует о клиническом безволии и бездеятельности героя. Надевая маску безумия, Гамлет ведет свою роль хитро, обдуманно и с безукоризненной осторожностью, как и Амлет Саксона Грамматика и Бельфоре. Он играет ее как опытный и талантливый актер. Он превосходный притворщик и мистификатор. В целом ряде ответственных случаев он сразу, не колеблясь, принимает решение. Так, приезд труппы странствующих комедиантов наводит его на мысль о «мышеловке». Если убийство Полония совершается им в состоянии внезапного аффекта, то Гильденстерна и Розенкранца он посылает на верную смерть с обдуманной расчетливостью, не обнаруживая ни в том, ни в другом случае особых угрызений совести.
Каждый режиссер придумывает свое сценическое или экранное решение, так и каждый из нас, читая трагедию, находит в ней что-то свое, что делает ее необыкновенно привлекательной и поистине великой.
Преподаватель английского языка
Понравился урок? Поделитесь записью в любимой социальной сети
Другие материалы сайта