Первый урок английского. С чего начать?

Пару дней тому назад кто-то спросил у меня, сколько лет я преподаю английский. Пришлось вспомнить: тридцать четыре. Это много или мало? Вроде бы невероятно много. Но, учитывая тот факт, что я помню свой первый урок в жизни так, как будто это было вчера, — может быть, и не очень. Очень хорошо помню, какая мысль меня терзала больше всего перед этим самым первым уроком. Мысль была вполне закономерная — о чем надо говорить с детьми на первом в году уроке английского? — и донимала меня несколько дней.

В итоге, не придумав ничего умного, я решила спросить у старших опытных коллег. Самым опытным коллегой под рукой оказалась моя собственная мама. Мама смотрела на мои терзания с юмором и ответила, как мне показалось, с ласковой насмешкой.
 — Поговори с ними о любви, — сказала она мне.

В первый момент я решила обидеться. Ну о какой любви может быть речь, если я не знаю детей, они — меня и вообще один урок у меня в третьем классе, второй — в пятом, а третий — в девятом? Но потом, поразмыслив, я нашла здравое зерно в маминых словах, а найдя, придумала себе первый урок в не вполне обычном, как теперь сказали бы, формате.

Просидев полночи, в третий класс я пришла с ворохом цветных вырезок из женских журналов. Картинки изображали собак, кошек, густой лес, берег речки, апельсины и яблоки, шоколад и мороженое, лыжи, осенние аллеи, весенние поля маков и что только не.

Войдя в класс, я поздоровалась с детьми довольно сбивчиво и сразу им сказала, что сначала мы поиграем, а всякие серьезные вещи оставим на немножко позже. Класс состоял из группы в двенадцать человек. Я их разделила на четверки, и каждой из четверок отдала набор картинок, всем разные. Их задачей было определить, о чем их набор (у одних были кошки-собаки-птицы, у других — шоколад-мороженое-апельсины, у третьих — книги-игры-спортивные предметы), то есть предполагалось, что они поймут, что речь идет о питомцах, еде и, скажем, хобби.

Отдельный же запас картинок еще оставался у меня на столе. Определив свою тему, группа должна была решить, любят они это или нет. Если да, то им предлагалось увеличить свою коллекцию, выяснив у меня, что еще такого же плана есть среди моих картинок. Если нет — они получали возможность сформировать новую коллекцию, спрашивая у меня о том, нет ли у меня, к примеру, пароходов и самолетов вместо кошек и собак. Если у кого-нибудь возникали разногласия с командой, то он имел право создать свою собственную, предварительно объяснив, почему он хочет отделиться. Надо сказать, что всем командам повезло — они оказались единодушны в своих пристрастиях, и им попалось именно то, что им и хотелось бы получить.

И вот когда они наигрались вдоволь — изобретенная игра, как мне ни было удивительно, пришлась им по душе, — мы с ними и выяснили, что весь год будем изучать то, что они любят: и кошек с собаками, и шоколад с мороженым, и ракетки с мячами. И будем учиться про это говорить, только на английском.

В пятом классе мы проделали то же самое, только вместо собак и шоколада у нас были книжки с мультфильмами. И в девятом тоже — но там были персонажи английской литературы (список прочитанных ими книг я предусмотрительно попросила у их прошлой учительницы за день до этого).

 — Ты знаешь, мам, — сказала я, придя домой после первосентябрьских уроков, первых в моей учительской жизни, — а я и правда поговорила с ними о любви. Откуда ты знала, что надо было именно это?
 — Через тридцать лет сама будешь другим то же самое рассказывать, — провидчески заметила мама.

И ведь была права. Рассказываю. Вот здесь. С наступающим вас первым сентября, и пусть любовь всегда будет с нами.