Иногда перевод лучше оригинала?

Переводы принято критиковать жестоко, и чаще всего это справедливо. Но вот что интересно! Иногда неожиданно родной язык дает более удачные варианты, и они входят в нашу речь и шире — в нашу культуру.

Помните бессмертного попугая из «Острова сокровищ» Стивенсона, который неистово кричал: «Пиастры! Пиастры!»? Но ведь по-английски он кричит: Pieces of eight! Pieces of eight! А в этих словах ни одного звука «р», и пропадает выразительность.

Знаменитая «Кошка, гулявшая сама по себе» — конечно же Кошка, не Кот! И тогда получается, что две хитрые женские натуры противопоставлены туповатым мужикам. (Привет феминисткам.) Они ведь похожи по характеру — Женщина и Кошка. И главное: мы к ним привыкли! Но есть и позднейшие переводы, когда Кот — это Кот.

И черная пантера Багира (Bagheera) в «Книге джунглей» должна быть Багирой, разве нет? У Киплинга это леопард, а по мнению Дж. Макмастера Багира — это часть «троицы» воспитателей Маугли. Она, или он, олицетворяет собой любовь, а медведь Балу и Каа — тигровый питон, или удав в русском переводе, — соответствуют силе и знанию. Мы с детства воспринимаем Багиру как воплощение женского изящества и элегантности. Жаль было бы расстаться с таким очаровательным образом.

У Джерома К. Джерома одно из самых смешных мест — это перечисление болезней, которые обнаруживает у себя рассказчик при чтении медицинской энциклопедии. С облегчением он вычеркивает лишь одну из них — родильную горячку, вот ее-то у него никак не может быть. А в оригинале это a kitchen maid's knee, то есть «колено домохозяйки», или бурсит коленного сустава. Но родильная горячка невероятней, потому и смешней.

Гек Финн, мучимый совестью, пишет письмо владелице Джима, беглого раба, о его местонахождении. Он изо всех сил старается быть законопослушным, иначе Бог его накажет и отправит в ад. Но, вспоминая, как Джим о нем нежно заботился, сколько опасностей они вместе перенесли, он не может предать друга и говорит себе: «Ну ладно, лучше мне гореть в геенне огненной. Взял и разорвал письмо.» У Марка Твена фраза короче, поэтому не столь впечатляющая: All right, then, I'll GO to helland tore it up. Но слово GO выделено. «Так, значит, идти мне в ад». Я не поправляю Нину Дарузес, перевод ее хорош.

Несоответствие рода у животных в английском и русском языке нас не перестает удивлять. Например, у Оскара Уайльда счастливый принц, то есть статуя, говорит птичке: «Ласточка, милая ласточка», а ведь в сказке это «он», ветреный поклонник Тростинки!

А уж соловей-то! «Над вечной розой вечный соловей» — привычная в русской речи парочка. Но в европейской поэзии от Филипа Сидни и Шекспира соловей-Филомела означает как птицу, так и символ поэтического творчества.


Juliet:

It was the nightingale, and not the lark,
That pierced the fearful hollow of thine ear.
Nightly she sings on yon pomegranate tree.
(Romeo and Juliet, act 3, scene 5)

Не представляю, какая сила может заставить нас, русских, говорить о соловье «она», а про ласточку «он». В русской поэзии, правда, Филомела тоже часто встречается — и у Батюшкова, и у Бродского, но это не наш предмет.

Живя в двух языках и культурах, мы становимся во сто крат богаче.

Преподаватель английского языка

Понравился урок? Поделитесь записью в любимой социальной сети
Другие материалы сайта